Метафизика | Рецензия на книгу Олега Фомина ''Сакральная Триада'' | С. Шнитцер |

Название книги О. Фомина - «Сакральная Триада» - прокламирует принцип тринитарности, но композицию книги структурирует другое число - семь: в книге семь разделов, отмеченных римскими цифрами - от I до VII. Названная семиричность разделена на две части включением рубрики «Приложения», которая охватывает с IV по VII раздел, то есть семиричность здесь представлена как сумма 3 и 4.

Книга органично вырастает из ряда отдельных эссе, написанных за истекшее десятилетие (большинство этих эссе датировано). Принцип семиричности, положенный в основу распределения материалов, придает им особый колорит. Количество натуральным образом приобретает качественное звучание.

Семиричность, разумеется, - только схема: чистейшая абстракция, пустая форма, полая модель; необходимо избрать наполнитель - им могут быть 7 планет солнечной системы, 7 металлов, 7 цветов радуги, Белоснежка и 7 гномов, если угодно. Остановим выбор на макрокосмическом фарше - 7 планет. Тогда разделы I-III - это внешние планеты (Сатурн, Юпитер, Марс), разделы V-VII - планеты внутренние (Венера - Меркурий - Луна), а IV - это Солнце.

Солнце (раздел IV) - это ось и ритмизатор всей Солнечной системы. Солнце - принцип диалектики (это слово присутствует в заголовке одного из эссе IV раздела, кстати, на практике день Солнца (воскресение) означает также спор - не раскрывая тезиса, могу порекомендовать делать ставку на номер два в споре двух сторон), принцип дуализма - в расстановке и окраске фигур на шахматной доске (статика правильной расстановки фигур потенциально содержит всю грядущую динамику игры; на интуитивном уровне тончайших подсознательных движений рук - это относится и к раскладу игральных карт).

Но для целей нашего рассмотрения гораздо важнее не круг «хоровода планет» с потенциально скрытым в нем каркасом - фигурой семиконечной звезды, - но прямая линия, отображающая пространственную удаленность планет от Земли (Солнце символически замещает Землю в этом пространственном ряду планет). Тогда получаем центр равновесия (Солнце) и три пары «параллельных зеркал» или три поляризованные уровня: Сатурн и Луна; Юпитер и Меркурий; Марс и Венера.

Два стихотворных раздела книги (VI-й, соответствующий Меркурию, и VII-й - «Венок сонетов» = 7х2, соответствующий Луне) мы оставляем за рамками наших нелитературных рассмотрений, тем более что каждый из этих разделов имеет как бы своего представителя, своего рода эрзац, в составе пространного V-го раздела; с нашей точки зрения VI и VII разделы и есть истинное «Приложение».

Говоря словами Сократа, то, что я понял, превосходно, а что не понял, думаю, не хуже будет; ни в малейшей мере не претендуя на исчерпывающий анализ, попробуем наметить три основные антиномии разбираемого текста, они же три названных пары «зеркал», - это позволит нам в какой-то степени осознать оригинальный колорит представленных в тексте фигур и вознаградит за энергетические затраты прохождения схоластических узостей дверного проема.

Термин «антиномий» напрямую приводит к оппозиции Марс/Венера. В III разделе (Марс) нас встречает Иммануил Кант (в эссе о Сведенборге). Но Кант - Иммануил I - только «костюм», «корсет» другого Иммануила - Иммануила II, Эммануила Сведенборга. Поверхностное знакомство с фигурой Сведенборга дает основание предполагать, что это именно тот, кто перешагнул кантовскую «черту познания», вышел за пределы кантовского солипсистского мировоззрения, очерченного «вещью-в-себе». И вот неповторимая оригинальность освещения фигуры Сведенборга в книге О. Фомина состоит в том, что в Иммануиле II просвечиваются все «наследственные черты» первого Иммануила. Марс - представитель внешних планет, их центростремительного натиска на человека. Сведенборг вводит нас как бы в огромную зеркальную комнату с непроницаемой амальгамой, где со всех сторон нас встречает собственное отражение. Традиционная вертикаль рая и ада превращается в релятивистскую горизонталь, разламывающую моральное противостояние неба и преисподней - просто каждый пребывает в родственной себе комнате. Вопрос о реальности сведенборгианского опыта также релятивистским образом снимается: Сведенборг - это эзотерический Кант, который ведет нас к границам вещи-в-себе потустороннего мира, расширяя кантовский иллюзионизм до пределов незримого мира духов. Это сильно, это настоящий «удар» Марса. На противоположном полюсе разбираемой бинарности расположена Венера (раздел V) - представитель внутренних (центробежных) сил и крепость Люцифера, букв.: «светоносца». На место сведенборгианской «зеркальной сферы» натуральным образом поставлена тюрьма и заключение в ней (эссе о «Мертвом доме» Достоевского и «Приглашении на казнь» Набокова). И здесь, на Земле, в люциферическом порыве рушатся зеркальные стены кантианско-сведенборгианской иллюзорной темницы (Марс - это еще и кровь, красная кровь).

Этот принцип представлен в V разделе (Венера) очерком о Пришвине с говорящим названием «Наполненная светом страна» (в особом подразделе очерка обозначена совершенно люциферическая форма движения в пространстве - «От центра к периферии»).

Ось Юпитер - Меркурий (разделы II и соответствующий фрагмент в разделе V, куда, как было сказано, спроецированы «двойники» разделов Меркурия и Луны):

Раздел Юпитера (раздел II) назван «Эхо веков». Это раздел юпитерианского величия. Боги, цари, герои… Юпитер ведь указует на будущее и его перспективу, как Сатурн - это ретроспектива прошлого. «Эхо» - это отзвук, тени; Гёте говорил, что «будущие события отбрасывают свою тень». На другом полюсе Юпитеру противостоит «колба» Меркурия - герметизация и тюремное замуровывание (эссе о Набокове и Достоевском в разделе V).

Сатурнический мотив (тема алхимического делания в I разделе), неотделимый от процесса тления, разложения и чаемого воскресения, обозначен духовными кругами тех, кто встал на тропу названного делания (упоминается В. Л. Рабинович: алхимия как культурологический тупик). Алхимической стезе противопоставлен лунный мотив в лице сомнамбулического (лунного) героя романа С. Витицкого: в противовес трупам тех, кто стал на дорогу алхимии, в романе нас встречает гора трупов тех, кто стал поперек дороги героя, названного в эссе «своеобразным алхимиком». «Алхимический» бинер сатурнического и лунного мотивов нейтрализуется благородным жестом великих алхимиков современности, - Фулканелли и Канселье, - который подан впечатляющей метафорой птицы, обманными движениями уводящей незванных гостей от птичьего гнезда (это и есть «нить Ариадны» в «Лабиринтах тайноведения» (обложка книги). Так?).

Все сказанное - только попытка наметить «скелетную схему» этой замечательной книги. Вкус книги можно отведать, только обратившись к оригиналу (если заинтересованный читатель пожелает ознакомиться с авторами, названными у Фомина, - многие из них вышли в издательстве «Энигма». Сама же книга Фомина - своего рода «рекламный ролик» названного издательства - вышла в другом издательстве. Почему не в «Энигме»? Загадка!).

Ужас и тайна алхимии далеки от «алчности». Это в некотором роде гамлетово приглашение на ужин, где «не ты ешь, а тебя едят». Это встреча с Пуговичником («Пер Гюнт» Ибсена, V действие) и обговаривание условий «переплавки». Это гётевская «смерть для жизни» (инициация). Это серьезная процедура, и плата за нее серьезная. Отблеском такой многотрудности и серьезности заражает прекрасная книга О. Фомина.