"Творчество Натальи Макеевой представляет собой одно из самых глубинных и загадочных явлений в современной русской литературе", – именно так начинает предисловие к ее книге мэтр метафизического жанра Юрий Мамлеев. И именно Наталью он называет своей лучшей ученицей.

Жаль, что астрально-запредельные коллизии помешали Юрию Витальевичу присутствовать на представлении книги "Сияющий бес", которая проходила в клубе "Doolin Hous", лично, в физическом теле. Зато собравшихся вдохновил его чуть осипший от земной простуды голос, вкрадчиво представляющий сборник через колонки. Записанные "на цифру" звуковые ролики литературных звезд – это явно новое слово в презентационной практике.

Далее живьем выступали представители самых разных течений и неформальных групп. Сближали их только дифирамбы творчеству Натальи Макеевой. Известный философ-старообрядец и публицист-старовер Андрей Езеров обстоятельно остановился на художественной самобытности и духовной значимости издания. Особо подчеркнул, что нисколько не считает Макееву "эпигоншей" Мамлеева.

"Правкнига": Статистика показывает, что в России сейчас гораздо меньше читают, чем несколько лет назад. Причем это относится не только к «серьезной», но и к развлекательной литературе. Наименований книг на рынке вроде много, а вот тиражи - ничтожно малы, если сравнивать, скажем, с книгоиздательскими показателями в той же Америке, вроде бы «не читающей». С чем это связано, на ваш взгляд?

Александр Дугин: Есть такое явление, как культурное отчуждение. Так вот, в России действительно раньше очень много книг читали. Но возникает вопрос: что они читали и как? У меня складывается такое впечатление, что чем больше люди читали, особенно в советское время, тем они меньше понимали, что читают. И чем больше, скажем, они читали марксистских учебников, тем меньше в марксизм верили.

Мыслители и деятели эпохи Просвещения считали, что Традиция, которая дозирует знание для широких масс, является негативной, препятствием для человеческого развития, и стоит расширить это просвещение на всех, мы получим полностью разумное, гармоничное, рациональное общество. В 19 веке казалось, что это так, но в 20-м все оказалось прямо противоположным.

Чем более широкие массы стали читать, тем больше архаических бессознательных мифов стало “вылезать” из их подсознания и нагружаться на то, что они читают. Отсюда - расцвет иррациональной литературы, мифов художественной литературы. Такой миф являлся уже не новым представлением о мире, а просто чем-то развлекающим. И книги начали становиться все более развлекательными. И все более впитывали в себя некие фантастические элементы, которые добывали из коллективного бессознательного масс.

Интеллектуальный постпанк

Oдним из ярчайших парадоксов нашего времени является факт популярности среди молодежи группы «Гражданская Оборона» и ее лидера Егора Летова. Тысячи «фанов» штурмуют залы, где проходят его выступления, юноши и девушки в майках с его портретом наполняют летом московские улицы и вагоны метро, его песни выучиваются наизусть, и на концертах публика даже не слушает его тексты - так хорошо она знает их на память. Его любят и боготворят не только в Сибири, откуда он родом, но и в столице, в крупных городах, во всей России.

Что же здесь парадоксального? - могут спросить те, кто наблюдает за рок-культурой лишь со стороны.

Дело в том, что музыка и поэзия Летова на самом деле представляют собой глубочайшее интеллектуальное послание, которое даже в своем наиболее поверхностном аспекте апеллирует к культурным явлениям, известным лишь профессионалам и элите. Аллюзиями на фильмы Копполы, Герцога, Фасбиндера и Вендерса, на тексты Германа Гессе, Беккета, Мамлеева, Андреева, Сент-Экзюпери и Арто, на политические доктрины Бакунина, Сореля и Прудона, на дзэн-буддизм, магические учения и т.д. - всем этим полны песни Летова. И одновременно именно они заучиваются ребятами 12-14 лет, которые живут в мире «Гражданской Обороны» как в психоделической цитадели, противопоставленной внешнему миру, где сменяют друг друга в калейдоскопическом ритме режимы и системы, политики и партии, оставаясь в сущности одним и тем же - отчужденной Системой, безжизненной и бескровной.

Казалось бы, подростки должны были увлекаться чем-то попроще, чем-то более понятным и веселым, нежели полная страшных образов и сложных идей поэзия Летова, требующая от слушателей такого культурного уровня, который не часто встретишь даже у «матерых» интеллигентов. Но на деле все обстоит обратным образом. Попсу, бессмысленные и лишенные всякой идеи песни, любит именно старшее поколение, - в этом сходятся откровенная урла и «новые русские», рэкетиры и «чичи», истэблишмент и обыватели. Чем младше постперестроечный подросток, тем больше у него шансов стать поклонником именно сложного Летова, а не кривляющихся дебилов попсовой эстрады.

"Телецентр": Телевидение часто обвиняют в бездуховности. Каналы, в свою очередь, утверждают, что телевидение только отражает состояние современного общества. Кто, на Ваш взгляд, более прав в этой дискуссии?

Протоиерей Евгений Чунин: Думается, что в этой ситуации обе стороны по-своему и правы, и неправы одновременно. С одной стороны, если телезритель с удовольствием воспринимает низкопробные шоу и сериалы, то, видимо, эти телевизионные передачи соответствуют уровню его запросов. С другой стороны, кто и что формирует эти самые запросы - разве не те же телепрограммы и фильмы? Так что все-таки надо поставить на первое место: приоритеты телевещания или состояние общества (как в известной шутке – «что было раньше: курица или яйцо?»)?

На мой взгляд, для каналов телевидения, которые в государстве являются средствами МАССОВОЙ информации, мало чести идти на поводу у неорганизованного, да еще в значительной степени и развращенного «общественного мнения» - тут уже становится недалеко и до той грани, за которой начинается прямая эксплуатация человеческих пороков. Учитывая, что ТВ, безусловно, самое динамичное и «яркое» из всех СМИ – руководителям каналов необходимо учитывать мощную воспитательную функцию этих средств, и помнить о своей высокой ответственности перед обществом. СМИ, и телевидение в первую очередь, не должны позволять себе опускаться до банального «поиска популярности» любой ценой. Когда телевидение всего лишь «показывает» существующие пороки общества – оно легализует их в общественном сознании, и тем самым фактически пропагандирует их, способствует их распространению.

Владимир Борисович Микушевич (род. 1936) - современный русский поэт, переводчик, философ религиозного направления. В 1960 году окончил 1-й Московский государственный институт иностранных языков (ныне Лингвистический университет). Лектор МИФИ, Московского архитектурного института, преподаватель Литинститута и Института журналистики и литературного творчества. Член Союза Писателей России. Член Независимой Академии эстетики и свободных искусств.

Широко известен переводами с немецкого, английского, французского, итальянского, санскрита. Считает художественный перевод самостоятельным видом творчества, "парадигмой творчества вообще". В его переводах публиковались произведения Петрарки, миннезингеров, Кретьена де Труа, Новалиса, Гофмана, Гёльдерлина, Рильке и др. Лауреат премии принца Ангальтского, герцога Саксонского за распространение немецкой культуры в России. В своих трудах по теории перевода исходит из онтологического понимания языка как означающего бытие и являющегося бытием.

Как философ Микушевич определяет себя в качестве "мистериалиста", а свою политическую позицию - как "анархомонархизм" (власть Бога принадлежит Богу, поэтому никто не может узурпировать её). В другом месте Микушевич пишет: "Мою философию я обозначаю как "владимирианство", ибо она восходит к подвигу князя Владимира Красное Солнышко, воздвигшему сначала пантеон дохристианских богов Руси, а потом разрушившего этот пантеон во имя истинного Православия. Имя "Владимир" сочетает в себе дохристианское чаянье Святой Руси и откровение истинной веры в Православии. Кроме того, имя Владимир означает открытость по отношению ко всему миру (русская всечеловечность, если хотите). Мою философию и поэзию в их единстве также определяет имя Владимир, которым я наречён во младенчестве в Святом Крещении".

Когда мы произносим его имя, на наших обескровленных банальностями губах расцветает тайна. Евгений Головин, темная легенда советского андеграунда, равным образом не принадлежал ни к крикливому, мелочному диссидентству, ни к тихим академическим чудакам.

Нет, он жил в совершенно ином измерении, практиковал волшебный и опасный лайфстайл тотального аутсайдера, человека во внутренней эмиграции. Головин принадлежал к самому экстремальному кружку советской интеллигенции, был завсегдатаем салона мистика и визионера Юрия Мамлеева в знаменитом Южинском переулке, из которого вышли и Александр Дугин, и Гейдар Джемаль.

Знаток алхимии и средневековой эзотерики, оригинальный музыкант, блестящий переводчик, ценитель портвейна, оккультных оргий, Ницше и Хайдеггера, Евгений Головин жил в таинственной, недоступной вселенной черной богемы. Его философия: опыт свободного бытия в абсолютной несвободе современности. Именно Головин открыл Рене Генона, французского мыслителя, наиболее радикально отвергнувшего «современность» как всеобъемлющее зло, пропитавшее мир сверху донизу. На советскую власть, с которой с таким пафосом боролась диссида, он просто плевал, как и положено по-настоящему раскованному человеку.

Пони и люди

Я бесконечно благодарен Богу (Сущему и являющемуся одновременно причиной и смыслом Бытия ) всякий раз, когда Он позволяет мне вырваться из собственной ограниченности, связанной с моей средой, субкультурой, расой, религиозной традицией, философскими представлениями и т. д.

Отъявленный сектант и последователь наиболее подходящей для него философской доктрины приспосабливает окружающее для подтверждения истин того учения, коему он решил отдаться. Идея становится господином над таким человеком. Мучит его как садистка-госпожа своего клиента, чтобы тот в конечном итоге получил удовлетворение через боль, страдание и унижение. В этом есть нечто женское: «Влечение твое к мужу твоему, а он будет господствовать над тобой…» Такие люди напоминают мне пони. Вроде тоже лошади, но бегают только по кругу своих цирковных-церковных (цеховых, университетских и т. д.) правил и представлений. С такими сначала интересно, как интересно бывает перед всякой новой вольерой в зоопарке, но потом павиан со своей голой и весьма разноцветной жопой начинает надоедать, если нет иного выбора на что смотреть, а если представить, что эту жопу видишь каждый день, она становится ненавистной.

Вот почему я считаю баптистов и старообрядцев самыми благочестивыми протестантами, старающимися протестовать против очевидного - своей непобедимой греховности и жить по очень строгим конфессиональным законам. Им каждый день приходится взирать друг на друга за неимением альтернативы и сохранять при этом вектор движения души к вере. Как им кажется. И это подвиг…

Почему HANS ZIVERS? В оформлении альбома можно обнаружить надпись «Зиверс, Таллин, товарно-сырьевая биржа», – может быть, такая контора действительно когда-то была. Почему бы и нет? А почему тогда музыкальный проект был назван в честь этого Зиверса? На этот вопрос, так же, как и на некоторые другие, мы ответить не можем. Поэтому… поэтому дальше и будем просто оперировать этим… именем-маской-псевдонимом-инкарнацией.

Наверное, можно найти множество аналогов творчеству Ганса Зиверса из отечественного бардовского сословия, но мы, к счастью, совершенно не разбираемся в этой музыке, а одна только фамилия Окуджавы, произнесённая три раза подряд, способна вызвать у нас отключение всех мозговых функций. Хотя, в данном случае мы опасаемся, что Окуджава и был одним из инспираторов творчества Зиверса – не в плане музыки, текста или, упаси боже, голоса, а в плане «метода подачи материала». Время такое было (песни сочинены в 1981-84, а записаны в 1986): чтобы не молчать – пели. Зато в вокальной партии Зиверса иногда проскальзывают интонации Усатого, т. е. Гарика Сукачёва, но его тогда ещё не было: как биологическая особь он-то уже был, но как творческая личность ещё не состоялся, хотя уже усиленно пытался проделать это.

Современные философы, кто они? Не диогены в бочках и не бомжеватые пилигримы, а самодостаточные члены общества, активные пользователи интернета, а то и советники в Государственной Думе по вопросам геополитики. Александр Гельевич Дугин - личность известная, и не без скандала. Философ-традиционалист, геополитик, евразиец. Написал более двадцати книг, кучу манифестов, создал энное количество каких-то организаций. То он с «Памятью», то с НБП Лимонова, то он против них.

Словом, как подобает современному общественному деятелю, мыслителю и политфилософу, приходится ему эпатировать. И, похоже, делает он это с удовольствием. То в журнале «Роллинг Стоун» засмеёт до полусмерти какую-нибудь нашу поп-звезду. То соберёт фашистов и нацболов на шествие по улицам столицы. А недавно вышла его книга в ярко-зелёной обложке «Поп-культура и знаки времени».

На мой взгляд, это шедевральный синтез из жёлтообразной прессы и глубокого научного труда. Неслучайно он посвятил книгу своему другу, ярчайшему музыканту и уникальному человеку Сергею Курёхину. Курёхин обладал космическим чувством юмора, переходящим в ядерный сарказм. Те же качества унаследовал и Дугин. Его взгляд на современную эстраду, открывающий страшную тайну Валерия Леонтьева, секрет интуиции Анжелики Варум, необъяснимый успех Тани Булановой, парадоксальный интерес к «Тату» и «Пропаганде».