Серебро завизжит, когда ты, пробудившись в кустах, 
Разноглазо откроешь отверстия в залежах ночи. 
Багровея стыдом, ты так хочешь, неистово хочешь 
ощутить животом из меня истекающий страх. 

(славянско-руническая поэма) 

I

Возносят рог для дыхания; 
открывают рот для глагола; 
колют годы, 
белой водой растут, 
черной душой о землю-мать рожают-дуют; 
говорить слово судят семенем; 
петлей ли, буквы волом, 
быком орать текут — 
за полночью ночь пола, 
на полу палка вороном. 

Тихо парят кругами, 
детям внушая страх, 
ангелы с топорами 
в сумеречных дворах. 

Мы родились на Востоке жестоком, 
мы читали как романы 
Пураны. 
На Востоке — что ни лебедь, 
то сокол, 
на Востоке — 
каждый червь Нараяна. 

I

Пальцы Вашей ноги так изящны, 
их суставы опасно хрустальны. 
Ногти тают астральным кристаллом 
бестелесным, нетленным, дрожащим. 

Я двойник мальчишки Люцибела, 
что во льдах прутом гоняет чаек. 
Там стоят колоны цвета мела, 
там таится тот, кто не прощает. 

Сотрудники любви, 
алмазные кроты, 
хрустальные жуки, 
калибри плотной неги! 
В цианистом снегу 
кровавые побеги. 
В руках утопленниц 
цветастые зонты. 

Падая зелеными губами 
в шелк суицидальной истерии 
телом очарованных Гипатий, 
плачем электрических эринний, 
сладострастным воплем пеликана 
и прозрачным сном антисемита 
жертвенно сомнительно и плавно 
плавится сознанье Афродиты. 

Выпьешь старого вина на закате, 
просветлением своим недовольна, 
на всю ночь идешь молиться Гекате 
и чертить вершиной вниз треугольник.